Неточные совпадения
Произошло это утром, в десять часов. В этот час утра, в ясные дни, солнце всегда длинною полосой проходило по его правой стене и освещало угол подле двери. У постели его
стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это был молодой
парень в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика. Из полуотворенной двери выглядывала хозяйка. Раскольников приподнялся.
— Слушало его человек… тридцать, может быть — сорок; он
стоял у царь-колокола. Говорил без воодушевления, не храбро. Один рабочий отметил это, сказав соседу: «Опасается
парень пошире-то рот раскрыть». Они удивительно чутко подмечали все.
В центре их
стоял человек в башлыке, шевеля светлыми усами на маленьком лице;
парень в сибирской, рваной папахе звучно говорил ему...
А рядом с Климом
стоял кудрявый
парень, держа в руках железный лом, и — чихал; чихнет, улыбнется Самгину и, мигая, пристукивая ломом о булыжник, ждет следующего чиха. Во двор, в голубоватую кисею дыма, вбегали пожарные, влача за собою длинную змею с медным жалом. Стучали топоры, трещали доски, падали на землю, дымясь и сея золотые искры; полицейский пристав Эгге уговаривал зрителей...
Носильщики, поставив гроб на мостовую, смешались с толпой; усатый человек, перебежав на панель и прижимая палку к животу, поспешно уходил прочь; перед Алиной
стоял кудрявый
парень, отталкивая ее, а она колотила его кулаками по рукам; Макаров хватал ее за руки, вскрикивая...
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха
парня, сунул ее под свои рыжие усы в угол рта; поддернул штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями в бедра и,
стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза. Лицо у него было грубое, солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись, она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как лицо его.
Над крыльцом дугою изгибалась большая, затейливая вывеска, — на белом поле красной и синей краской были изображены: мужик в странной позе — он
стоял на одной ноге, вытянув другую вместе с рукой над хомутом, за хомутом — два цепа; за ними — большой молоток; дальше — что-то непонятное и — девица с
парнем; пожимая друг другу руки, они целовались.
Он исчез.
Парень подошел к столу, взвесил одну бутылку, другую, налил в стакан вина, выпил, громко крякнул и оглянулся, ища, куда плюнуть. Лицо у него опухло, левый глаз почти затек, подбородок и шея вымазаны кровью. Он стал еще кудрявей, — растрепанные волосы его
стояли дыбом, и он был еще более оборван, — пиджак вместе с рубахой распорот от подмышки до полы, и, когда
парень пил вино, — весь бок его обнажился.
Самгин вздрогнул, — между сосен
стоял очень высокий, широкоплечий
парень без шапки, с длинными волосами дьякона, — его круглое безбородое лицо Самгин видел ночью. Теперь это лицо широко улыбалось, добродушно блестели красивые, темные глаза, вздрагивали ноздри крупного носа, дрожали пухлые губы: сейчас вот засмеется.
— Дайте палку, — сказал студент Николаю, а
парню скомандовал: — Вставай! Ну, держись за меня, бери палку!
Стоишь? Ну, вот! А — орал! орал!
Под ветлой
стоял Туробоев, внушая что-то уряднику, держа белый палец у его носа. По площади спешно шагал к ветле священник с крестом в руках, крест сиял, таял, освещая темное, сухое лицо. Вокруг ветлы собрались плотным кругом бабы, урядник начал расталкивать их, когда подошел поп, — Самгин увидал под ветлой
парня в розовой рубахе и Макарова на коленях перед ним.
Но
парень неутомимо выл, визжал, кухня наполнилась окриками студента, сердитыми возгласами Насти, непрерывной болтовней дворника. Самгин
стоял, крепко прислонясь к стене, и смотрел на винтовку; она лежала на плите, а штык высунулся за плиту и потел в пару самовара под ним, — с конца штыка падали светлые капли.
— Зачем вам игрушка эта? — миролюбиво ответил ему молодой
парень, а тот, который
стоял спиной, крикнул...
— Но-но-но, тубо! — крикнул он на нее, как на собачонку. — Видишь, Аркадий: нас сегодня несколько
парней сговорились пообедать у татар. Я уж тебя не выпущу, поезжай с нами. Пообедаем; я этих тотчас же в шею — и тогда наболтаемся. Да входи, входи! Мы ведь сейчас и выходим, минутку только
постоять…
—
Стой ты, эй! Какого те Сабанеева? — опомнился
парень, весь опять заволновавшись. — Это он чего такого говорил? — повернулся он вдруг к торговкам, глупо смотря на них.
Марья Алексевна и ругала его вдогонку и кричала других извозчиков, и бросалась в разные стороны на несколько шагов, и махала руками, и окончательно установилась опять под колоннадой, и топала, и бесилась; а вокруг нее уже
стояло человек пять
парней, продающих разную разность у колонн Гостиного двора;
парни любовались на нее, обменивались между собою замечаниями более или менее неуважительного свойства, обращались к ней с похвалами остроумного и советами благонамеренного свойства: «Ай да барыня, в кою пору успела нализаться, хват, барыня!» — «барыня, а барыня, купи пяток лимонов-то у меня, ими хорошо закусывать, для тебя дешево отдам!» — «барыня, а барыня, не слушай его, лимон не поможет, а ты поди опохмелись!» — «барыня, а барыня, здорова ты ругаться; давай об заклад ругаться, кто кого переругает!» — Марья Алексевна, сама не помня, что делает, хватила по уху ближайшего из собеседников —
парня лет 17, не без грации высовывавшего ей язык: шапка слетела, а волосы тут, как раз под рукой; Марья Алексевна вцепилась в них.
Снегурочка, одна
стоишь, бедняжка!
Оставили тебя, забыли
парни,
Хоть Леля бы ласкала.
Во время сезона улица по обеим сторонам всю ночь напролет была уставлена экипажами. Вправо от подъезда, до Глинищевского переулка,
стояли собственные купеческие запряжки, ожидавшие, нередко до утра, засидевшихся в клубе хозяев. Влево, до Козицкого переулка, размещались сперва лихачи, и за ними гремели бубенцами
парные с отлетом «голубчики» в своих окованных жестью трехместных санях.
Еще задолго до ресторана «Эрмитаж» в нем помещался разгульный трактир «Крым», и перед ним всегда
стояли тройки, лихачи и
парные «голубчики» по зимам, а в дождливое время часть Трубной площади представляла собой непроездное болото, вода заливала Неглинный проезд, но до Цветного бульвара и до дома Внукова никогда не доходила.
За селением он опять прибавил шагу. У поскотины, [Поскотина — изгородь, которой отделяется выгон. (Прим. Д.Н.Мамина-Сибиряка.)] где
стояли ворота, показались встречные мужики, ехавшие в Суслон. Белобрысый
парень неистово закричал им...
—
Постой же, я пока нам постель постелю, и пусть уж ты ляжешь… и я с тобой… и будем слушать… потому я,
парень, еще не знаю… я,
парень, еще всего не знаю теперь, так и тебе заранее говорю, чтобы ты всё про это заранее знал…
Матюшка молчал. Старик с удивлением посмотрел на него. Этакий молодчага-парень, ежели бы не дурь. Руки одни чего
стоят. Вот бы в забой поставить!
На дворе
стояла оттепель; солнце играло в каплях тающего на иглистых листьях сосны снега; невдалеке на земле было большое черное пятно, вылежанное ночевавшим здесь стадом зубров, и с этой проталины несся сильный запах
парного молока.
Точит на него зубы и Митрошка, вот тот молодцеватый
парень, в богатой поддевке, — там, у окна
стоит, цыганское лицо.
Когда я думаю, что об этом узнает Butor, то у меня холодеет спина. Голубушка! брось ты свою меланхолию и помирись с Butor'ом. Au fond, c'est un brave homme! [В сущности, он славный
парень! (франц.)] Ведь ты сама перед ним виновата — право, виновата! Ну, что тебе
стоит сделать первый шаг? Он глуп и все забудет! Не могу же я погибнуть из-за того только, что ты там какие-то меланхолии соблюдаешь!
—
Стой… да ты не загадывай вперед… экой ты, братец, непостоянной! Едем мы, это, городом, а я тоже
парень бывалый, про кутузку-то слыхивал. Подъехали к постоялому, я ее, значит, за ручку, высаживаю… жду… И вдруг, братец ты мой, какую перемену слышу!"А что, говорит, Иван, я здесь только ночь переночую, а завтра опять к себе в усадьбу — доставил бы ты меня!"
— Я тебе одно скажу,
парень, — начал он не без торжественности. — Примерно, ежели бы у тебя был брат или, скажем, друг, который, значит, с самого сыздетства.
Постой, друже, ты собаке колбасу даром не стравляй… сам лучше скушай… этим, брат, ее не подкупишь. Говорю, ежели бы у тебя был самый что ни на есть верный друг… который сыздетства… То за сколько бы ты его примерно продал?
Схватив ее за плечо, рядом с нею
стояла Софья, без шляпы, с растрепанными волосами, поддерживая молодого
парня, почти мальчика. Он отирал рукой разбитое, окровавленное лицо и бормотал дрожащими губами...
Трое
парней,
стоя у костра, тихо беседовали, а у ног их лежал больной, закрытый полушубками. Бледнело небо, таяли тени, вздрагивали листья, ожидая солнца.
Она оглянулась. Человек с косыми плечами
стоял боком к ней и что-то говорил своему соседу, чернобородому
парню в коротком пальто и в сапогах по колено.
Впереди всех
стоял молодой
парень лет двадцати, не более, по прозванию Колесов; он держал себя очень развязно, и тогда как прочие арестанты оказывали при расспросах более или менее смущения и вообще отвечали не совсем охотно, он сам вступал в разговор и вел себя как джентельмен бывалый, которому на все наплевать.
Впервой-ет раз, поди лет с десяток уж будет, шел, знашь, у нас по деревне
парень, а я вот на улице
стоял…
Так она у нас теперь и
стоит, часовня-то, исправленная, да такая ли,
парень, едрёная, что, кажется, и скончанья ей никогда не будет…
М-me Клавская в это время, вся в соболях и во всем величии своей полноватой красоты, сидела очень спокойно в
парных санях, которые
стояли у сенаторского подъезда. Ченцов давно еще сочинил про нее такого рода стихотворение...
— Спасибо тебе, молодец! — сказал Морозов
парню, — спасибо, что хочешь за правду
постоять. Коли одолеешь ворога моего, не пожалею для тебя казны. Не все у меня добро разграблено; благодаря божьей милости, есть еще чем бойца моего наградить!
— Так! Так! — кричал народ, забывая присутствие царя, — хорошенько его! Ай да
парень! Отстаивай Морозова,
стой за правое дело!
— Ты бейся саблей, — сказал он, — а
парень пусть бьется по-своему. Дать ему ослоп. Посмотрим, как мужик за Морозова
постоит!
— Ведь добрый
парень, — сказал Перстень, глядя ему вслед, — а глуп, хоть кол на голове теши. Пусти его только, разом проврется! Да нечего делать, лучше его нет; он, по крайней мере, не выдаст;
постоит и за себя и за нас, коли, не дай бог, нам круто придется. Ну что, дядя, теперь никто нас не услышит: говори, какая у тебя кручина? Эх, не вовремя она тебя навестила!
Парню и в самом деле хотелось рассердиться, только лень и природная сонливость превозмогали его гнев. Ему казалось, что не
стоит сердиться из-за безделицы, а важной-то причины не было!
— В самом деле, что тебе здесь
стоять? Ступай в казарму, — проговорил один молодой
парень, из военных, с которым я до сих пор вовсе был незнаком, малый добрый и тихий. — Не твоего ума это дело.
И закурил же он у нас,
парень! Да так, что земля стоном
стоит, по городу-то гул идет. Товарищей понабрал, денег куча, месяца три кутил, все спустил. «Я, говорит, бывало, как деньги все покончу, дом спущу, все спущу, а потом либо в наемщики, либо бродяжить пойду!» С утра, бывало, до вечера пьян, с бубенчиками на паре ездил. И уж так его любили девки, что ужасти. На торбе хорошо играл.
И, наконец, уже сзади скамеек, помещались арестанты,
стоя, из уважения к посетителям, без фуражек, в куртках или в полушубках, несмотря на удушливый
парной воздух комнаты.
Косоглазый столяр Панфил, злой и ехидный, приносит выстроганные им и склеенные кипарисовые и липовые доски разных размеров; чахоточный
парень Давидов грунтует их; его товарищ Сорокин кладет «левкас»; Миляшин сводит карандашом рисунок с подлинника; старик Гоголев золотит и чеканит по золоту узор; доличники пишут пейзаж и одеяние иконы, затем она, без лица и ручек,
стоит у стены, ожидая работы личников.
У лежанки, опираясь на неё руками,
стоял, вздрагивая и дико вытаращив глаза, высокий рыжий
парень лет двадцати, пьяный Кулугуров грозил кулаком ему и шептал...
Максима так перемесил, что
парень за этот краткий срок стал на себя не похож, мягок, ласков и всё улыбается, словно пред ним любимая девица
стоит.
Над ним наклонилась Палага, но он не понимал её речи, с ужасом глядя, как бьют Савку: лёжа у забора вниз лицом,
парень дёргал руками и ногами, точно плывя по земле; весёлый, большой мужик Михайло, высоко поднимая ногу, тяжёлыми ударами пятки, чёрной, точно лошадиное копыто, бухал в его спину, а коренастый, добродушный Иван,
стоя на коленях, истово ударял по шее Савки, точно стараясь отрубить голову его тупым, красным кулаком.
Белые редкие брови едва заметны на узкой полоске лба, от этого прозрачные и круглые рачьи глаза
парня, казалось, забегали вперёд вершка на два от его лица;
стоя на пороге двери, он вытягивал шею и, оскалив зубы, с мёртвою, узкой улыбкой смотрел на Палагу, а Матвей, видя его таким, думал, что если отец скажет: «Савка, ешь печку!» —
парень осторожно, на цыпочках подойдёт к печке и начнёт грызть изразцы крупными жёлтыми зубами.
Тотчас после чая сели в лодку, придурковатый молчаливый
парень взял вёсла, а старик,
стоя по колена в воде, говорил Кожемякину...
Над садом неподвижно
стоит луна, точно приклеилась к мутному небу. Тени коротки и неуклюжи, пыльная листва деревьев вяло опущена, всё вокруг немотно томится в знойной, мёртвой тишине. Только иногда издали, с болота, донесётся злой крик выпи или стон сыча, да в бубновской усадьбе взвоет одичалый кот, точно пьяный слободской
парень.
— Держись правей! — закричал седой рыбак. — Вот так!.. Эй, смотри не становись на эту льдину, не сдержит!.. Ай да
парень!.. Хорошо, хорошо!.. отталкивайся живей!.. багром-то, брат, багром!.. Не туда, не туда!
постой!.. Ну, сбился!.. Не быть пути!..